Вовочка на слете

На корме сидел капитан Юс, на носу, первым номером, матрос Гас (Миша Гасилин), вторым — я, а в грузовом отсеке байдарки с помпезной надписью “Георгий Победоносец” водоизмещался мелкий амбал Вовочка. Весла ему не дали: мороки много, а тяги никакой.

Узнав, что Вовочка идет с нами на слет, Миша Гасилин изрек:

— О!

— А что такое? — забеспокоился я.

— Да дерзкий такой парнишка, — нехотя ответил Миша. —Читал я как-то рассказ. Там есть фраза: “Вышли мы, значит, по-маленькому”. А он сразу же: “А вышло по-большому, га-га-га!”. Ну, естественно, рассказ насмарку...

А вот анекдот о том, как Вовочка первый раз пришел к Некрасову.

— Проходи, — обрадовался Некрасов. — Разувайся.

— Тапочки, — сказал Вовочка.

— Тапочки? — удивился Некрасов.

— Тапочки, — твердо повторил Вовочка.

— Да у меня их сроду не было!

— А я люблю в тапочках.

Немая сцена...

Вскоре мне стало понятно, почему Миша сказал “о!” и почему Лена Некрасова зовет Вовочку маленьким Юсом. Трения между маленьким Юсом и большим начались сразу же, при сборе байдарки. Юра, у которого в армии сформировалось сильное педагогическое начало, хотел поставить Вовочку на место, но успеха не имел.

— Ты меня доведешь, — кипятился Юра.

Вовочку это возбуждало, и на каждое замечание Юры этот натренированный на школьных учителях человек разражался десятком очень дерзких фраз в адрес воспитателя.

Чувствуя, что морального авторитета среди Вовочек у него нет, плевать они хотели на авторитеты, а присягу Вовочка еще не принимал (и вряд ли примет), Юра обратился за помощью к другу.

— Два болтуна собрались, — как мог, поддержал его Миша.

После этого настроение у Юры окончательно испортилось, и оставшуюся часть пути он молчал, лупя веслом гулявшую по поверхности рыбу.

Мы дошли до слета, обозначили место для будущего бивака и отправились в лес валить деревья, а когда вернулись и я развернул свою одноместку, Вовочка иронически спросил:

— Это и есть порнография?

Начало было многообещающим!

Впрочем, на следующий день, когда народу на слете прибавилось, выяснилось, что не так страшен Вовочка, как его малюют, и единственным человеком, которого он по-прежнему угнетал, был Юра Щербаков.

— Завтрак готов! Может, встанете, покушаете? В общем, как хотите! Я больше приглашать не буду! —прокричал утром Юра, привыкший в армии вставать рано, и с этого призыва начался для нас новый день. Вторично меня разбудил знакомый голос Александра Злобина, начальника всех туристских слетов, возвещавший о начале очередных соревнований...

В соседней палатке кашляла Таня Белозерова.

— Таню простудили... Это ты все, Юс! — сердился Некрасов. — Кто тут орал “Идите в желтую!”?

Я выбрался из своей одноместки. У костра уже ели, а Вовочка делал монотонные движения топором. Издалека могло показаться, что он отмахивается от комаров. На самом деле Вовочка колол дрова. Дрова, однако, не знали, что их колют, и нисколько не раскалывались.

— Я вас доведу, трах-тарарах! — шепотом ругался Вовочка. — Я вам сделаю! Последний раз спрашиваю: будете колоться или нет? Все Марь-Иванне скажу!

Юра хотел сказать, что так не играют, топор — это не игрушка, но предвидя, что последует за его замечанием, отмалчивался и только хмуровато поглядывал на вновь прибывших.

— Ну, что встали? — недружелюбно спросил он девочек, которые стояли, не снимая рюкзаков, и вместе с остальными слушали, как Миша Гасилин рассказывает про ночное ориентирование.

— А что делать? — растерялись те.

— Я не знаю, что делать. Это вы у Вовочки спрашивайте, что делать. Он у нас тут самый главный! — с сарказмом ответил Юра.

Миша Гасилин, между тем, продолжал:

— Сделали всех на первом КП! Весь лес прочесали, двух КП так и не нашли... Мрачное это занятие! Перекрестка на карте вообще нет! Плутали, плутали...

— А вы что, не все КП взяли? — спросили его.

— Ты что, рухнул? — обиделся Миша. — Мы и это-то с трудом нашли! За территорию карты ушли... Ничего там нет, одни столбы... Бежишь и думаешь: дернет сейчас электричеством! У меня до сих пор по колено все мокрое... Интересно Злобин ставит КП! Второй год у него бегаю...

В огромном некто, спросившем про КП, я не без труда узнал Диму-Пионера — так он за три года после Селигера вытянулся и раздался в плечах. Никто уже не звал его Пионером. Теперь это был Чук.

В долине Чука, уютно устроившись на корточках, скромно ел кашу Некрасов. Доминируя нам ним как Джомолумгма, Дима смотрел в миску бывшему воспитателю и вслух считал число съеденных ложек. Первую половину миски Владимир Васильевич терпел, потом быстро проверил Диму в уме, прикинул, сколько еще осталось, с укоризной посмотрел на бывшего воспитанника и гусиным шагом отправился прочь. Там, куда он пошел, в тени кустов и деревьев, переживая свою педагогическую неудачу, его ждал Юс...