По совету Плиния
После очередного крупного разговора с дочерью о жвачках я предложил заняться посадкой саженцев. Любишь жвачки, зарабатывай на них сама. Реакция дочери напугала меня. Я не знал, радоваться ее энтузиазму, или огорчаться. Время посадки саженцев мы упустили, но недели через две нам предложили сажать черенки ивы по берегу Волги.
Правда, оказалось, что ива нужна не всякая. Я заглянул в справочник и узнал, что ив существует великое множество, и они еще имеют обыкновение скрещиваться между собой во всех мыслимых комбинациях. Есть ивы-деревья, есть кустарники, есть ивы, которые быстро пускают корни и хороши для задержания песков. Есть ива хрупкая (она же ракита), корзиночная (она же лоза), ушастая, черничная, белая (или ветла), есть, наконец, ива козья, или бредняк, который не годится, так как н не любит размножаться черенками. Лучше всего миндальная ива, но трудность заключается в том, что ее можно определить по числу тычинок. Это оказалось выше моих возможностей. Я поискал в голове ботанику, соответствующего раздела не нашел и решил положиться на волю случая.

Вооружившись ножами, сумками, веревками и знаниями, мы вышли на поле за сосновым бором и направились вдоль ирригационных канавок, ибо латинское название ивы Salix переводится как "Около воды". Очень скоро мы забрели в бредняк, промочили кроссовки, выбрались оттуда с десятком кривоватых прутьев и, проблуждав еще какое-то время, нашли то, что нам нужно.

Это был оазис среди поля. Пять мощных оазисообразующих ив. Вид их я не мог определить, но листья и стебли мне понравились. Здесь было все как в учебнике ботаники, настоящее растительное сообщество. Я забрался наверх, резал черенки и сбрасывал вниз, а дочь отделяла листья и боковые ветви и приводила черенки к надлежащей длине.
Отовсюду слышались неясные шорохи и голоса. Кто-то ходил, что-то бормотал, иногда свистел и разговаривал разными человеческими голосами.
Дочь время от времени спрашивала:
- Пап, ты где?
И я неизменно отвечал:
- Я здесь.
Нарезав сто двенадцать добротных черенков, мы выехали на место обороны берега. Вместо травянистого пляжа, спускавшегося к воде, где мы загорали несколько лет назад, был обрывчик, к воде спускались зеленые кочки, заваливались пласты грунта. Они были в пути. Мы словно застали их в стоп-кадре.

Теория говорит, что частично ответственность за разрушение берегов несет сила Кориолиса - плата за вращение Земли. Чтобы почувствовать эту силу на себе, раскрутите карусель и двигайтесь к центру. Карусель завертится сильнее, центробежная сила увеличится, но при этом, заметьте, вас будет сносить вправо - это и есть сила Кориолиса.
Свою лепту вносят суда малой и большой навигации. Отменить силу Кориолиса не дают законы природы, отменить судоходство - законы общества. Волга - важная водная артерия страны. Если ее пережать, остановятся фабрики и заводы. "Зеленые" долго боролись за ограничение скорости в черте города. Соответствующие навигационные знаки установили. Никакого результата. Капитаны не реагируют. Честь отдают, а скоростей не снижают!

"Зеленые" избрали древний способ защиты берегов: изгородями из кольев и черенков ивы. Еще древние восхищались этим произведением природы. Плиний писал: "Нет другого дерева, приносящего столько выгоды - чем больше его рубишь, тем больше оно разрастается!". Черенки ивы пускают корни, корни держат травянистый грунт. Колья прорастают. Между кольями переплетены ветви, надежный щит от волн. И когда сухой кол, расплющенный сверху кувалдой, вдруг пустил боковые листочки, у председателя фонда озеленения и лесовосстановления, человека, которого скорее можно обвинить в черствости, чем в сентиментальности, по его собственному признанию, что-то ворохнулось в груди.

Слой за слоем, кочка за кочкой медленно сползает со склона и безвозвратно уходит под воду грунт. Так отступает берег. Каждую кочку, как именинный пирог, нужно нанизать черенками. Задержать их в пути.
- Во! - показала дочь, когда мы закончили высадку черенков. На ладоне красовалась мозоль.
- Надо тебе медаль выдать. "За трудовую мозоль первой степени"!

На третий день с нами попросилась тетя Лена. Мы ее, конечно, взяли, ведь ее девичья фамилия Ивенко. Мы и тетю Надю взяли, хотя у нее совершенно другая фамилия. Две пилочки для ногтей, которые дамы захватили с собой, вышли из строя сразу же. Третьим орудием труда оказался тяжелый нож, удобный для разделки мамонтов. В ответ на дружескую критику дамы заявили, что приедут в следующий раз с настоящими ножами и с мужьями, и на прощанье подарили новую, еще не жеванную жвачку "Поцелуй без сахара".

На пятый день, подождав, когда спадет жара, мы поехали поливать высаженные черенки. Дважды слетала велосипедная цепь, болтался багажник, по пути свалилось ведро.
- Пап, тебе шурупчик нужен? - деловито спросила дочь.
- Какой шурупчик? - удивился я.
- Ну, такой, маленький. Он на дороге лежал.
- Оставь его пока у себя, - поразмыслив, решил я.
- Я его не подобрала...

Мы полили черенки, поднялись на обывчик и в свете заходящего солнца заново оценили красоту Дубны. Пассажиры речных лайнеров, глядя на нас с палубы, наверное, думали, что здесь живут счастливые люди. Здесь, на дубненском пятачке, всегда легко дышалось и хорошо работалось, сказал однажды директор Объединенного института. Должно же где-то быть хорошо. Так почему не у нас? А возвращаясь, увидели над полем управляемую модель планера. Он то таял в воздухе, то возникал вновь. Довершалось это маленькое ощущение счастья посвежевшим лицом дочери и деревенским румянцем во всю щеку. Мы въехали в город и попали под первые капли дождя.

- Я бы хотела, чтобы сегодня был настоящий дождь, - крутя педали, мечтала дочь. - Такой же сильный, как вчера, когда мы с дядей Сережей ездили на рыбалку. А я бы сидела дома, пила чай и смотрела "Челюсти".