Пирожок Буркина

Старший научный сотрудник Буркин ехал на велосипеде, держа на вытянутой руке зонт. Дождь бил по его упругой поверхности, ветер вдувал, словно в паруса, энергию встречного движения воздушных масс, Буркин еще крепче сжимал фигурную рукоятку. Зонт гнулся и трещал...

Дорога шла под горку. Буркин, набирая скорость, съезжал в туннель, в его разинутую пасть.

— А-а-а! — заорал он, не из хулиганских побуждений, а просто так, чтобы веселее было жить.

А это время дипломат Буркина, лежавший на багажнике, тихо соскользнул с велосипеда и шмякнулся на обочину. Замки щелкнули, дипломат раскрылся, и вещи заговорили.

Первыми взяли слово, разумеется, деньги.

— Кто же хранит ассигнации в портфеле! — возмутились они. Их беспокоило, что под дождем побегут их водяные знаки.

— Без них мы станем фальшивыми! — завопил рыжий трухлявый рубль, которого все звали просто рыжиком.

Бумаги с математическими выкладками встретили разбушевавшуюся стихию стоически, храня отпечаток высокого интеллекта. Сильные чувства были им недоступны, а содержательная сторона не позволяла вступать в обыкновенную беседу, далекую от научной дискуссии.

Пустая бутылка из-под пива молча наслаждаясь влагой. От нее шел приятный хмельной дух. Конечно, не “Пльзенское”, простые “Жигули”, но все-таки.

— А вы? — обратились денежные знаки к дипломату. — Неужели вам тоже по душе такая погода?

Дипломат хотел сказать: нет, конечно, нет. Такая погода ему не нравилась. Но он крепко усвоил сказанную кем-то фразу: дипломат, который говорит “нет”, это уже не дипломат. И промолчал.

— Беда в том, что нас слишком много! — продолжали говорить о себе деньги — как известно, они могут говорить только о себе.

— Мы ничего не стоим! Мыслимое ли дело сохранить достоинство при такой бешеной инфляции!

— А какое раньше было повидло, — вздохнул каменный пирожок 1986-го года. Случайно забытый когда-то, он пролежал в портфеле без дела несколько лет и теперь вряд ли на что-нибудь годился, кроме воспоминаний.

— А еще мы были с мясом, — все больше мягчее под дождем, вспомнил пирожок...

К тому времени, закончив свой путь из пункта А в пункт Б, старший научный сотрудник уркин уже предвкушал удовольствие, которое доставит ему продолжение математических выкладок, и с негодованием обнаружил, что дипломат исчез. В том месте, где скорость дипломата относительно Земли обратилась в нуль, Буркина ждала безрадостная картина. Дипломат, раскрывшись, валялся на обочине, вещи намокли, строгие математические выкладки размыты дождем и утратили свою справедливость. Мы опускаем те несколько кратких энергичных фраз, которые произнес ученый, тем более, что они не оказали решительно никакого воздействия на развитие современной науки.

Дома, осмотрев содержимое дипломата, Буркин распорядился следующим образом. Дипломат, разинув рот, сох у батареи. Банкноты Государственного банка сушились на веревочке, держась за прищепки. Они снова беспокоились, что при испарении от них сбегут водяные знаки, хотя сами водяные знаки, крепко зашитые в бумажных волокнах, об этом и не помышляли.

Пивная бутылка была приобщена к полчищу своих родственниц, пылившихся в кладовке, и еще долго лежала не просыхая, среди простых соотечественниц, готовых всегда прийти на помощь, и дорогих иностранок причудливых форм и с редкостными наклейками на боках.

Намокшие выкладки не избежали мусорного ведра — еще на полпути к дому Буркин вдруг сообразил, что еще в самом начале посеял знак минус, и все последующее потеряло для него всякий смысл.

Дойдя до намокшего пирожка, Буркин опешил. Он никак не мог взять в толк, где и при каких обстоятельствах это ископаемое попало к нему в портфель. А пирожок молчал. Он-то помнил, как несколько лет назад его хозяину нужно было срочно закусить. Он лежал здесь, рядом, можно сказать, под рукой... Пирожок не мог напомнить ученому об этом. Вещи редко первыми заговаривают с людьми, если вы это заметили. Конечно, как ученый Буркин отрицал за вещами способность мыслить, действовать, а тем более говорить, полностью находясь в русле представлений современной ему науки. Но как человек он догадался о желании пирожка.

Вынесу-ка я его на балкон, подумал ученый. Там он окончательно размокнет и будет съеден птицами. Так оно и случилось. К утру дождь иссяк, налетели птицы, и пирожок был растерзан на куски. Даже малые крошки пошли в дело. Пирожок был счастив — он, наконец-то реализовал себя.

Общее мнение выразил молодой вихрастый воробей, который произнес на своем молодежном слэнге примерно следующее:

— Клево!

Никого не смутило, что пирожок был испечен в 1986-ом году. Ведь настоящее кулинарное искусство не стареет.