Звонок свыше

 Валерий Эдуардович пришёл домой, надел домашние тапочки, сел перед телевизором и незаметно погрузился в грёзы.

Из состояния дремоты его вывел телефонный звонок. “Междугородняя”, — определил Валерий Эдуардович и потянулся за трубкой.

— Кто говорит? — услышал он знакомый скрипучий голос.

— А кого вам надо? — обиделся Валерий Эдуардович.

— Это Дубна? — спросила трубка. — Мне надо...

Валерий Эдуардович на мгновение остолбенел, сообразив, с кем разговаривает, и, волнуясь, ответил:

— Да, Борис Николаевич, это я, извините, что сразу не узнал! Как ваше здоровье?

— Не узнал он, понимаешь ли, — проворчала трубка. — Не узнал... Здоровье у меня, сам знаешь, какое! Поправляюсь! Иду на поправку. Ты мне ответ давай! Как там проголосовали дубненцы? Не подвели нас, россиян?

— Да как вам сказать, Борис Николаевич, — попытался увильнуть Валерий Эдуардович.

— Так прямо и говори! — рявкнула трубка. — А то, понимаешь ли, все меня хотят очки втереть! Я сейчас с ними сам разберусь! Давай-ка мне твоих народных избранников в алфавитном порядке!

Валерий Эдуардович достал список.

— Алебастров...

— Химик, что ли? — строго спросила трубка.

— Никак нет, Борис Николаевич, физик.

— Хм... Ну? Что остановился? Дальше давай!

— Беклемищев...

— Как? Да слышу, слышу, что ты мне прямо в ухо кричишь! У меня уши, сам понимаешь, не казённые. Ты мне с профессиями давай! Чтобы знать, кто на что способен.

— Дмитриев, врач...

— Врач? Молодец.

— Егарев, врач...

— У тебя там что, консилиум собрался?

— Так решил народ, Борис Николаевич. Я сам удивляюсь!

— Намудрили, понимаешь ли!.. Город науки, а так себя ведут!

— Борис Николаевич, не хотел вас расстраивать, но у меня ещё два врача избрались...

— Ну, это уж совсем перебор!

— Народ, Борис Николаевич...

— Что значит народ? Народ — это мы с вами! Каковы мы, таков и народ! Коммунистов-то, небось, много прошло?

— Небось, Борис Николаевич.

— А конкретно?

— Шесть, — скорбным голосом сообщил Валерий Эдуардович.

— Ше-эсть, — передразнила трубка. — Ты мне в процентах давай!

— 35 процентов, Борис Николаевич.

— Жириновцы есть? КРО?

— Жириновцев нет, а КРО один.

— А деятели науки, культуры? У вас же, всё-таки, как-никак — наукоград!

— Учёные есть, Борис Николаевич, но они же, главным образом, и коммунисты... Есть ещё один журналист, один артист разговорного жанра, один поэт...

— Как? — переспросила трубка. — Поэт?

— Он же врач, — поспешно добавил Валерий Эдуардович.

Не помогло.

— Как фамилия? — грозно спросила трубка.

— Якутин, — упавшим голосом ответил Валерий Эдуардович.

— Леонид Никифорович? — растаяла трубка. — Как же, как же, читал! Душевный поэт! Он про меня как-то раз стихотворение написал, лет семь назад. Писал, что кроме меня голосовать не за кого...

Валерий Эдуардович попытался возразить, что времена уже не те, и Леонид Никифорович уже не тот, и стихи теперь он пишет другие, но трубка всё вспоминала и вспоминала...

Закончила она вспоминать, когда Валерий Эдуардович проснулся окончательно, по-настоящему, а не ложно, как перед этим, когда ему приснился звонок. По экрану телевизора шли титры “Кукол”. Валерию Эдуардовичу вдруг показалось, что, прорвав титры, на экране появилась... кукла Леонида Никифоровича! Кукла узнала Валерия Эдуардовича и погрозила ему с экрана деревянным кулаком.

Валерий Эдуардович рванулся к телевизору, но поэт сразу исчез, крикнув на прощанье многообещающее:

— Ужо я тебе!

Померещилось, решил Валерий Эдуардович, но на первом же заседании городской думы, на которой он председательствовал, украдкой посмотрел в сторону Якутина. И к своей величайшей досаде, встретил насмешливый и, как ему показалось, даже дерзкий взгляд. Надо бы позвонить в “Куклы”, уточнить, проверить, подумал Валерий Эдуардович... Но живо представил себе ехидное лицо Шендеровича и в конце концов здраво рассудил, что пусть уж лучше ещё одной тайной в его жизни будет больше.