Глава 8. Позолоченный век

9-этажные башни, выросшие вдоль набережной, стали “визитной карточкой города”. Люди, которые никогда не бывали в Чикаго, говорили, что теперь с левого берега Волги Дубна (институтская её часть, конечно) выглядит как Чикаго. Очевидно, это означало высшую степень похвалы.

Рядом со спортзалом (около яхт-клуба ОИЯИ) был построен плавательный бассейн “Архимед”. Его открытие состоялось в 1971 году. Название бассейна было выбрано в результате конкурса, в которой "Архимед" оставил далеко позади названия "Нептун", "Посейдон" и даже "Эврику". В "Архимеде" удачно сошлось всё: и физика (Архимед!), и водная стихия (закон Архимеда), и спорт с его культом красоты человеческого тела, как и наука восходящий к античности, да и сама античность, которую мы потеряли. С обшивкой бассейна вышло хуже. Бассейн построили из силикатного кирпича, а он, как известно, быстро разрушается от влаги. В результате бассейн довольно скоро потребовал капитального ремонта, после которого принял нынешний вид. А невостребованное название "Эврика" позже отошло книжному магазину, переехавшему с Инженерной в новое здание при девятиэтажке, стоящей по "второй" улице Векслера.

В августе 1970 года “в ознаменование большого вклада в развитие города коллективов строительных организаций” новой улице присвоили название “улица Строителей”. У самого её начала, напротив бассейна “Архимед” началось строительство здания загадочных форм. Первоначально предполагался ресторан. Потом строительство на несколько лет законсервировали. Загадочное здание получило название Кошкин дом. Возможно потому, что там по ночам выли кошки. Теперь это “Дом международных совещаний ОИЯИ”, сокращённо ДМС. Следы ресторанного проекта сохранились в нём и по сей день. Внутренний стеклянный "фонтанчик", начинавшийся на первом этаже и возвышавшийся до второго, успел получить, прежде чем его разобрали, полуалгебраическое название многочлен.

По улице 50 лет ВЛКСМ, недалеко от будущего ДМС, стоял огороженный забором, не украшавшим город, ещё один долгострой, позже ставший “Домом быта”. До-олго граждане нашего города ходили вдоль забора, отхватившего у них большую часть улицы.

Через несколько лет у Дома культуры “Мир”, стоящего по соседству, построили кассовый корпус — маленький, сероватый павильон: Мышкин дом.

Поляна между спортзалом и “Мышкиным Домом” получила название Молодёжная. Хотя оно родилось в недрах “по управлению культурой”, народ принял его как своё.

Множество новых магазинов в Институтской части получили названия: “Репка”, “Яблочко”, “Волжанка”, “Рассвет”, — которые имели отдалённое отношение к профилю самих магазинов, а то и подразумевали нечто прямо противоположное: гастроном “Рассвет”, например, “рассветал” довольно поздно, в 11 утра. Кулинарию “Радость” переименовали в “Собачью радость”: в ней часто “выбрасывали” (то есть, продавали) кости и мослы, на которых ещё оставалось мясо, и эту собачью радость охотно покупали владельцы собак.

Большие изменения произошли на Большой Волге. Вместо снесённых индивидуальных домов вверх, как грибы после дождя, полезли девятиэтажки. Первой улицей нового жилого массива, появившего в 1974 году, стала улица Энтузиастов. Параллельно ей, от нынешнего большеволжского рынка до “Бетонки” пролегла улица Промышленная. Через лес прорубили улицу Приборостроителей. В жилом массиве проложили улицу Попова и улицу 9 Мая: первую назвали в честь изобретателя радио, вторую, ведущую к Братским Могилам, — в честь Дня Победы [13].

К 1986 году на Большой Волге полностью снесли индивидуальные дома по улицам Пролетарской, Чехова, Луговой, Водников, Садовой, Физкультурной, Охотников и переулкам юго-восточной части микрорайона. Все деревенские усадьбы, стоявшие с 30-х годов, прекратили существование. Исчезли и названия; прежняя Большая Волга фактически была стёрта с лица земли. На месте прежних домов появились детские сады, новое здание 7-й школы, торговый центр “Орбита”, и ещё один большой универмаг, окрещённый “БУМ”.

Вновь выстроенный микрорайон, примыкающий к Чёрной Речке, называют Атолловскими Домами, а микрорайон на противоположном конце Большой Волги, примыкающий к улице Вокзальной, — Тензоровскими Домами. Многочисленные “лимитчики” и приглашённые специалисты, в том числе, с ДМЗ и "Радуги", быстро ассимилировали коренное население “БВ”, когда-то жившее по своим неписаным законам. Её воинственный народ ходил с походами на Левобережье, и редкие танцы на Тридцатке не заканчивались какой-нибудь дракой (и не одной). Теперь “законы Большой Волги” остались в прошлом, а о большеволжской шпане помнят только старожилы.

После того как в тридцатых годов была закрыта, а затем осквернена церковь, значительных событий в Ратмино не происходило. Деревня жила обычной жизнью. Поэтому шагнём сразу в 50-е. На месте бывшей усадьбы Вяземских в пятидесятых годах действовало сельское профтехучилище (СПТУ). Директором подсобного хозяйства СПТУ был М. Б. Цимберг. Говорили: “ходить за молоком к Цимбергу”, “огурцы от Цимберга”. Само место тогда называли “У Цимберга”. В начале семидесятых годов, вскоре после создания ВООПИК — Общества Охраны Памятников Истории и Культуры — (но, конечно, не вследствие этого) от пожара сгорел и окончательно разрушился бывший усадебный дом князей Вяземских.

В 1982 году Ратминский бор становится ландшафтным заказником.

Когда партия и правительство взяли курс на ликвидацию “неперспективных” деревень, продолжая стирать грань между городом и деревней, Ратмино, Юркино и Козлаки попали в поле зрения местных партийно-советских органов власти. Во многом планы партии и народные чаяния совпадали. Жить в неблагоустроенных деревенских домах, в отдалении от городских удобств для многих было занятием малопривлекательным. Деревенские жители стремились тоже стать городскими. Летом 1980 года дубненский исполком приступил к принятию мер по “улице Ратмино”. К 1985 году прекратила работу, за нерентабельностью, продуктовая лавка. Перестал ходить автобус, возивший детей в школу. Прекратилось использование учебных и хозяйственных построек СПТУ. Эти строения, в том числе и здание церкви, стали быстро разрушаться. Избы снесли. Жизнь в Ратмино замерла. И только житель деревни И. Е. Зайцев отказался предать свой дом уничтожению. Живя без электричества и обрабатывая приусадебный участок, он вопреки воле партии сохранял не только свой родовой дом, но и историю города, воплощённую в топониме Ратмино. Исчезновение грозило и Козлакам. Им тоже намекали на скорый снос.