Глава 9. Кризис жанра

Во второй половине семидесятых годов в Институт пришло второе поколение специалистов. Складывались учёные династии.

Институт продолжал работать, но поток открытий иссяк, хотя в кладовой Природы потенциальных открытий было ещё немало. Конечно, число открытий сделанных за единицу времени — это далеко не единственныый критерий, по которому можно оценивать работу научно-исследовательского института. Но это, выражаясь языком математиков, самый мощный критерий.

В СССР, начиная с 1957 года, существовала государственная экспертиза и регистрация научных открытий. Как сообщает Ю. П. Конюшая в книге "Открытия советских учёных", к концу семидесятых годов в Комитет по изобретениям и открытиям было подано более 18 тысяч заявок на открытия, из них только 1/10 были приняты к рассмотрению и только 1/100 были зарегистрированы как открытия. Из почти двухсот зарегистрированных открытий (сделанных, кстати, не только в физике, но и в других науках) около двадцати принадлежат сотрудникам ОИЯИ или были сделаны при их участии.

Вот с таким великолепным багажом Институт подошёл к 1980 году. А за всё время с конца семидесятых годов и по девяностый год в ОИЯИ не было зарегистрировано ни одного открытия.

Интерес к Дубне остывал. Не в последнюю очередь это сказывалось и на финансировании города. У значительной части сотрудников Института крепло ощущение, что Левобережье их объедает. Так родилось письмо, адресованное председателю Верховного Совета РСФСР Кириленко, с просьбой разделить город по его естественному водоразделу. То есть, отбросить Дубну к границам 1960 года и вернуть правобережной и левобережной частям города их первобытное состояние.

Проект указа был спущен первому секретарю дубненского ГК КПСС Ю. С. Кузнецову. Человек левобережный, Кузнецов не поддержал инициативу учёных ОИЯИ и визу свою, несмотря на оказанное на него давление, на документе не поставил. Он немедленно проинформировал руководство ДМЗ и “Радуги”. На имя министра обороны Устинова полетело письмо с инициативой прямо противоположного содержания. Подняли общественность. Письмо Брежневу подписали нескольких тысяч человек, работавших на ДМЗ и в КБ “Радуга”.

В Правобережье слухи о возможном разделении города в то время ходили, но в городских газетах на этот счёт ничего не было. Да и не было в то время городских газет. Газету ОИЯИ “За коммунизм” (1 января 1980 года — “Дубна: наука, содружество, прогресс”) можно было купить в киосках Институтской части, но она отражала в основном институтскую жизнь и, в какой-то степени, жизнь Правобережья. Газету ДМЗ “Вперёд” даже запрещалось выносить за ворота предприятия (хотя, конечно, выносили). Перспективы для тех, кто жил тогда на одном берегу, а работал на другом, представлялись мрачными: привычное автобусное сообщение по маршруту № 1 отменялось, интервал движения — час… По приглашению руководства ДМЗ и “Радуги” академик Боголюбов посетил левобережные предприятия, посмотрел, чем они занимаются, понял, какое это важное и нужное для страны дело, и признал инициативу своих сотрудников ошибочной.

Однако "объедать" уже не получалось. Дефицитные продукты и товары народного потребления (а удельный вес их в ассортименте год от года неуклонно возрастал) продавались по так называемых "заказам". При этом орсовские заказы были существенно привлекательнее торговских, и Левый берег с завистью взирал на своих правобережных земляков, работающих в ОИЯИ. Тем, кто завидовал, стало бы значительно легче, если бы они знали, что привилегированные "научники" в свою очередь отчаянно завидуют тем, кто работает в Отделе Рабочего Снабжения. Известен анекдотический случай с Бруно Понтекорво. В Дубну завезли шапки из хорошего меха. По причине повышенного качества количество завезённых шапок было невелико, и на расширенном заседании профкома ОИЯИ было принято решение распределить их среди академиков и членов-корреспондентов Академии наук. Когда до Бруно Максимовича дошли "шлюхи" (как он говорил) об академических шапках, он отправился в Дом торговли. Попобуем реконструировать последовавший диалог академика Понтекорво с работниками прилавка. "Здравстуйте, мне сказали, что здесь академикам продают шапки из хорошего меха? Очень хорошо! Я академик Понтекорво, продайте мне шапку". — "Минуточку... А вас нет в списке!" — "А кто есть?" И, рассказывая потом об этом, Бруно Максимович с чувством произнёс: "Академик Чернов... Академик Михушкин..." — все начальники Отдела Рабочего Снабжения. На слушателей рассказ произвёл сильное впечатление. Ведь он прозвучал на партийной собрании ОИЯИ.