Неизвестные гении
из НИИ и ВЦ,
из п/я Оппенгеймеры,
Винера из в/ч,
Фарадеи в зародыше,
дебютанты Ферми,
Галилеи-воробушки
из Мытищ и Перми.
Вас подмяла держава.
Вы дешевле лузги.
Безработные, ржавеют
ваши чудо-мозги.
В общий стиль вы не лезете.
Ваш некстати размах.
Ваших помыслов лезвие
портит гладкость бумаг.
За квартальными планами,
под начальственный бас,
искры божьего пламени
гаснут попусту в вас.
Вас сажают на табели,
вам паяют чины.
Ах, такие масштабы ли
вам от Бога даны!
Вам бы вырваться в завтрашний,
распахнув для людей
неоткрытые залежи
сумасшедших идей.
Но не ваши фамилии
у людей на устах,
повсеместно хвалимые,
прозвенят, как хрусталь.
О, трагедия гения
у судьбы не в чести,
одиночество Гелл-Манна
без полей и частиц!
Люди мощности Кантора,
где ж ваш алеф, друзья?
Вам бы слыть бы Декартами,
вам бы слыть – да нельзя.
Да нельзя, да не велено,
запрещает устав...
И сгибаются гении,
от безделья устав.
И сидят в кабинетике,
лупят об стену лбом –
не отцы кибернетики,
а создатели бомб.
Академик от атомных.
Водородный членкор.
Бляшки лауреатные
за подводный линкор.
Их считают вандалами.
Им проклятия шлют.
Начинали Ландауами
– докатились до шлюх...
О, умельцы в сближении
мегатонных ракет!
Зазаборные гении!
Прощальный привет!
Кимарите,
киряете,
про бары лажи травите.
А мы ввели киралити –
и оказалось правильно!
Гордитесь Мейерхольдами.
Трезвон стоит над Кафкою.
А я вот вывел формулу –
и ничего, не гавкаю...
Подкрасили, разбавили.
а в общем – как при Сталине.
А вот у нас Мёссбауэр
ядро зажал кристаллами.
Всё спорите, как исстари,
эфир забив раздорами,
а ведь у вас в транзисторе
кто главный? – Наши доноры!
Над мысли дряхлой перлами
склонясь, застыли истово.
А мы из Двадцать Первого
прощально машем: “С кисточкой!”
Над жанрами, над стилями
предсмертно бьётесь жабрами.
А мы идем Россиею,
вооружась Лежандрами,
мы путь России истинный
прокладываем исподволь,
покуда вы, философы, над Лениным елозите.
Вот вы нам столько каркали,
тесали стойки виселиц.
а мы сидим над кварками,
сидим-сидим – и высидим.
А вы нам в сотый вычурно
о духе, о материи,
а вы нам о первичности,
– а мы вас прочь похерили.
А мы вас прочь отринули
с суконными законами –
мы левыми нейтринами
Вселенную заполнили.
Склонитесь же пред фатумом,
бедой нависшей спаяны:
не электроны с атомом,
а мы неисчерпаемы...
То мы стоим Антеями,
полны земными токами,
над новыми затеями,
над века заготовками.
Я как эллин возлежу,
как тип из древней гречности,
валидолину лижу
и думаю о вечности.
Не фантазия, но факт:
и меня постиг инфаркт.
Две недели я в постели.
Лекарств – кишмя,
вся жизнь – плашмя.
Я в руках врачей и нянь.
Вял и жёлт, как слизень.
Ах, в расцвете сил увянь,
молодая жизнь.
Я объят сердечной мукой
как влюблённый при луне.
И моей родной наукой
не дают заняться мне.
Мечты оборваны
на полпути.
Застыли формулы,
лежат статьи.
О, взлёты гения!
Гуд бай, адью!
О лёд рентгена я
разбил ладью.
"Довольно! Песня спета!" –
решил райрепертком.
И сделал райинспектор
в сердце мне прокол.
Лежу, как спирохета, бледный.
Пишу прощай своим друзьям,
обвитый траурною лентой
безжалостных кардиограмм.
Пишу, а самому не верится,
что так некстати всё сошлось.
И в глупом сердце
глепо вертится
невозмутимое "авось".